Smierc Polarstern

Smierc Polarstern

Феномен Консервативной Революции, рассмотренный вне контекста политического, отражает саму онтологическую сущность Бытия как суммы позитивных и негативных возможностей, диалектики рождения и смерти. Целое как Система предстает связкой противоречий, в коих Бытие разрешается как в некотором метафизическом пространстве. В данном аспекте «Консервативная Революция» является той формулой, согласно которой Целое разворачивается во времени: революционно, как шаг неразделенного Единого вовне к некоторому Иному, противопоставленному как динамический горизонт трансценденции — и консервативно, как остановка или шаг обратно к источнику, имманентизация захваченного или ранее отторгнутого пространства в статической упорядоченности. Метафизический смысл Порядка, отождествляемого с вектором консервации, таким образом понимается одновременно как принцип подавления и ограничения, символизируемого кругом как чертой, разделяющей мир под-законный и без-законный.

Метафизическое мироустройство есть прямой коррелят устройства социального: на карте политической реальности обе движущие силы репрезентируются, соответственно, право-консервативным и лево-революционным флангами. Левый принцип как воление к новому (модернизация) через изменение (реформация) или упразднение старого (революция) воплощается в плоскости исторической трансценденции, выражая одновременно необходимость Системы в оптимизации онтологической эксплуатации, так и стремление революционных акторов к выходу за ее пределы. Это также указывает на то обстоятельство, что революционный импульс к волевому преображению действительности или освобождению (от) нее становится заложником «коварства» Бытия, при неверной постановки целей или определения ориентиров обращающего протестные силы в реакционное русло, и этим поднимая планку эксплуатации на уровень выше, играя ситуативную роль разрушителя ветхого закона ради установления нового, более изощренного. Правый принцип как утверждение неизменной вечности играет роль замыкающего начала (консервация), противопоставляемого прорыву к не-тождественному.

Право как Порядок (Ordo) олицетворяет Истину наличного Бытия и соответствует логике классической метафизики тождества, релятивизирующей и снимающей противоречия в сферической данности одного и того же. Право как «притязание-на» отказывается от очевидности возможного в пользу утопии несущего как Правды в Ином, и таким образом является волюнтарной декларацией дуалистической метафизики не-тождества как логики долженствования, укорененной не в почве, но в беспочвенной дали. Революционный импульс как бросок в неведомое реализует ткань хаоса (со строчной буковы) как лестницу в Никуда, принципиально не локализуемое на карте ветхого Бытия. В свою очередь, призрак сохранения шагает по пятам революции, закрепляясь на захваченных бастионах, и отклоняя ее траекторию к естественному центру тяготения, сворачивая страдающего жаждой невозможного к пресным источникам Бытия.

<...>

2012

Опубликовано (полный текст):

Polarstern S. Metaphysica Nova / Smierc Polarstern. — Черновцы: Беs Публики, 2014. — С. 230—232.

http://smiercpolarstern.com/

Smierc Polarstern

В случае приятия дуализма трансцендентального «Я» и имманентной реальности не-«Я» перед единичным субъектом открываются лишь перспективы радикальной невозможности 1) слиться с бытием и самоустраниться вместе с проблемой, которую представляет само сознание; 2) достичь какого-либо освобождения здесь-и-теперь в виду невозможности преодоления границы между Этим и Другим; 3) метафизически разрешить проблему за пределами системы — как невозможность отождествления принципов Другого и Иного. Предполагаемая постигаемость трансцендентного Иного, его потенциальное тождество трансцендентальному Другому в подобной перспективе значили бы лишение принципа Иного его фундаментального «определения» как «Иного» — следовательно, подмену Иного Другим или любым из бесчисленных модусов Этого, отказ от оппозиции в пользу иллюзии трансгрессивного приближения. Абсолютным может «быть» лишь недостижимое, как полюс Иного метафизически обосновывающий всякую возможность и всякое экзистенциальное, волевое стремление к смыслу как запредельности, который сам по себе, как чистая цель непознаваем: воля устремлена в пустоту. Эта проблема неразрешима — она может устраняться лишь как забытье в имманентном бытии, либо как подчинение некоей конвенции, догматически связываемой с идеей трансцендентного Абсолюта (фундаментализм Откровения). Оба пути представляют из себя попытки снять бремя бытия, их противоположность в ориентации тем не менее указывает на методологическое единство — отказ от воли как от бремени в пользу божественного субъекта. Третья альтернатива как трагическое существование и творение смысла и ценностей исходя из воли Другого является завуалированным отождествлением с имманентной действительностью, ибо конечное неспособно производить вечные цели и вечные ценности — в виду чего всякие «новые ценности» и «новые истины» с неизбежностью оказываются «старыми» как possibilia тотальной всевозможности Единого, вместо последней ступени в трансгрессии наличного подставляющей голову волевого субъекта — как очередную из потенций всеобъемлющего бытия. Единственный атрибут Другого, отличающий его от всеохватывающей бесконечности Этого, заключается в самом принципе осознания необходимости Иного, что таким образом и утверждает его в другом качестве — как оппозицию свидетеля. Четвертый путь ликвидации сознания из бытия тождественен первому пути мистического слияния со всеобщим имманентным бытием через самоустранение проблемы, что равноценно забытью самой реальности через снятие дуализма спящего и проснувшегося.

<...>

2011

Опубликовано (полный текст):

Polarstern S. Metaphysica Nova / Smierc Polarstern. — Черновцы: Беs Публики, 2014. — С. 100—107.

http://smiercpolarstern.com/

Smierc Polarstern

Радикальный Субъект радикален per se, ибо его субъектность корневая, постулирующая абсолютный дуализм. Возможна дискуссия относительно формальной дефиниции, однако это не касается концепта по существу. Несмотря на то, что определение усложнено и в некотором смысле тавтологично, оно необходимо для более четкого отличения от предыдущих философских систем, которые, подобно классическому термину «subiectus», обрели слишком широкое прочтение и таким образом потеряли однозначность. Подробное рассмотрение необходимо для снятия возможной двусмысленности и, по существу, является таковым на правах дискуссии (в данном случае следует понимать, что широкая философская экспозиция Ничто на деле есть лишь подробное описание того, чем Ничто не является. Любой разговор о Духе есть лишь намек — как и молчание о нем). Четкая идентификация концепции Радикального Субъекта проблематична в силу того, что его сущность, в некотором смысле, непознаваема, ноуменальна, а само понятие довольно темно представлено ее автором. Дискурсивно идея почти не разработана, поэтому требует дальнейших розмыслов, к чему приглашает сам Александр Дугин. Очевидно, что заданная им тема Радикального Субъекта предполагает последующее развитие, в т.ч. через расширение контекста, на что преимущественно нацелена данная заметка. Таким образом сущность Радикального Субъекта может быть более или менее определенно отождествлена с параллельными концепциями — хайдеггеровским Dasein, сартровским le Néant, джемалевским субъектом-наместником, эволаистским l’uomo differenziato, юнгеровским Анархом и ницшеанской идеей Сверхчеловека.

Все указанные концепты касаются человека, а именно его глубинной, трансцендентальной сущности, которая может пониматься именно как сверх-человеческая, т.е. не имеющая ничего общего с гуманитарно-психологическими трактованиями его бытия. Используя религиозные термины, мы можем вести речь о Духе Божьем, Искре Божьей, вложенной в человеческое создание и конституирующей его как человека в высшем смысле слова, i.e. точку абсолютного отражения, сознание как «вот-бытие». Радикальный Субъект таким образом есть чистая ноуменальность внутри, которая в некотором (условно креационистском) смысле может быть определена как присутствие Христа в сердце человека, парадоксальное Ничто, скрыто и непознаваемо отделяющая его от Бездны сущего. Именно внутренний Дух Божий и есть то фундаментальное нетождество, определяющее человеческое бытие как противостояние Бездне богооставленности. Используя выражения Гейдара Джемаля, возможно говорить о черной амальгаме внутри сердца, за сердцем — тем Ничто, которое и является основанием человеческого самосознания как рефлексии собственной нетождественности всему. Мы понимаем радикальную субъектность как нечто, облекающее Ничто человеком-как-обликом, непосредственной подручностью, и одновременно — как нечто превышающее измерение человеческого, наделяющее его глубинной интуицией о Единственном Боге и божественной миссией свидетельствования о Нем как о принципе Запредельного. Понятия «Бог» и «человек» в трансцендентальном дискурсе соответственно понимаются как метафоры фундаментальных принципов Иного и Ничто, где Ничто являет себя небытийным просветом, Логосом, высвечивающим Бездну как центр-к-цели. Как Ничто-в-Бытии такая внутренняя трансцендентальная субъективность, в определенном смысле, может быть понята как само знание об Ином Боге, исходящее из факта вот-бытия, как надежда на Него-Отсутствующего, опирающаяся на чистое Ничто — i.e. не опирающаяся ни на что, помимо одной воли и веры в Него, утверждаемой в парадоксальном Откровении-как-зазоре-Бытия. Таким образом Радикальный Субъект есть основание и единовременно целеполагание человека — как трансцендирующее указание на Иное, по-веряемое в качестве должного.

<...>

2011

Опубликовано (полный текст):

Polarstern S. Metaphysica Nova / Smierc Polarstern. — Черновцы: Беs Публики, 2014. — С. 80—88.

http://smiercpolarstern.com/

Smierc Polarstern

Во второй главе «Ориентации — Север» Гейдар Джемаль касается наиболее сложного и спорного места своего учения: опыта пробужденности и оперативного соприкосновения с метафизическим принципом Иного. Изложению оснований духовного бунта философ предваряет описание двух условных уровней реальности, в которых угадываются аллюзии на традиционную оппозицию Космоса и Хаоса, верхнего и нижнего, мужского и женского. Вселенский произвол как олицетворение изначальной Тьмы у автора предстает единственным активным началом Бытия, что на первый взгляд кажется несколько нетрадиционной точкой зрения, однако при анализе древнейших космогоний мы встречаем подобную же «матриархальную» версию метафизического изложения: Бытие как выражение божественного акта, божественной энергии символизируется женщиной, Шакти, олицетворяющей собой миры множественности — в противопоставлении недеятельному мужскому принципу Шивы. В противовес устоявшимся взглядам абсолютным выражением мужского принципа в подобной перспективе есть чистая недвижимость и невовлеченность духа в космические метаморфозы — парадоксально являющая себя в дольних мирах через активное кшатрийское действие, символизирующее во временном ходе полноту возможностей сакрального Центра. Несмотря на то, что Гейдар Джемаль упускает из рассмотрения этот момент, должно подчеркнуть, что всякое изменение женской субстанции имеет своим логическим основанием и первопричиной неизменность эссенциального мужского принципа, обращенность к которому автор представляет в метафоре «айсберга» как символе незыблемости: таким образом мировая активность субстанции является парадоксальным выражением ее пассивности относительно Первоначала, фигурирующего в «Ориентации — Север» как «позитивный дух». В виду этого кажется не вполне состоятельным утверждение о совершенной немотивированности Хаоса, ибо сама актуализация Небытия принципиально мотивирована началом творения – потеря primum movens означает исход из бытийности, так как нет и не может быть ничего вне Первопринципа. При этом следует подчеркнуть, что говоря о Первом принципе, мы понимаем метафизический уровень Чистого Бытия, Логоса, которому Гейдар Джемаль развернуто противопоставляет ноуменальность человека. Видимость хаоса (как неупорядоченности) в подобной перспективе должна означать не что иное, как периферийный эффект отдаления от космообразующего начала, единственная конечность которого не в стихии безграничного произвола, но в абсолютном отсутствии. В противном случае следовало бы поставить под вопрос отношение описанной Гейдаром Джемалем картины к креационистской модели, на которую он однозначно указывает во вступительной части работы, проводя параллель между «Ориентацией» и исламом — так как вопрос о сотворенности мира в трактате обойден стороной, что может давать основания понимать оппозицию Иного и реальности предвечной.

<...>

2011

Опубликовано (полный текст):

Polarstern S. Metaphysica Nova / Smierc Polarstern. — Черновцы: Беs Публики, 2014. — С. 62—69.

http://smiercpolarstern.com/